читать на Книге Фанфиков
глава XIV14. Код отклика
- Открыли бы богадельню, раз такие щедрые, - ворчит орчиха, затягивая на себе ремни. – Незачем таких держать в одном бараке с нормальным ребятами…
У орчихи жесткие черные волосы, она заплетает их косицей, торчащей на затылке гладко выбритого черепа. И большие вывернутые ноздри. Орчиха совсем не похожа на Одру. Или Норду. Лана так и не запомнила, но она видит ее каждый раз, когда смотрит на эту зеленокожую грубиянку. Одра была рыжей и никогда не снимала шлема. Или все-таки Норда? Патлы торчали у нее из-под хауберка темным пламенем, а черты были мелкие, почти изящные. Она была не по-орочьи красивой. И не чуралась высказывать в лицо все, что думает. Эта тоже не стесняется говорить при Лане. Думает, что та не слышит. Или знает, что не ответит.
Частый гребень скользит сквозь тонкие пряди. Эллана как будто тщится найти в белом седые нити. Волосы прочесаны так, что кажутся невесомыми и рассыпаются отдельными волосками на ладони. Эльфийка убирает гребень и спускается в обеденный зал. Троллиха-разносчица, с которой только что перемывала ей кости не-Одра, ставит перед ней миску, кружку и кусок хлеба. Избегает смотреть в глаза. Здесь порой слышатся такие же разговоры, как давеча наверху, но чаще всем безразлично, они просто отсаживаются подальше и стараются ее не замечать. Не встречаться взглядом.
Все знают, откуда она в Даларане. Лана не носит больше табарда Песни Войны, не носит оружия и доспехов. На ней простая черная рубашка, льняные штаны и сапоги из мягкой кожи. Она похожа на горожанку. Но все все равно знают. Их здесь горстка – тех, кто выжил у Врат Гнева. Тех, кого унесли в парящий город красные драконы.
В тот день сиреневые флаги Даларана сменились черными. На траур выделили неделю – больше не было резона. У Ангратара оба блока потеряли очень много людей, но война не кончилась. Подгород был осажден и взят. Виновные наказаны, королева банши оправдана. Королевское Фармацевтическое Общество перестало существовать. Отношения между Альянсом и Ордой снова оказались на грани. А Король-лич по-прежнему восседал на своем ледяном троне. Выжившие остались на довольствии армии, под протекцией Этаса в городе. Более чем достаточно.
Никто не спрашивал у Элланы, что там произошло. Предательство Гнилесса было очевидным, как она выжила – никого не интересовало. У нее спросили имя и вылечили голову, а душу вылечить забыли. Один шаман потом звал ее исправить это за стаканом бормотухи, но был слишком похожим на Зейба. Лана отказалась и с того дня больше его не видела. Одни говорили, улетел с экспедицией куда-то на Грозовую гряду, другие – спился в Клоаке. Выжившие постепенно растворялись в городе и в войне. За месяц их осталось трое – кроме нее еще один такой же замкнувшийся в себе таурен и мальчишка-орк с горячечным взглядом. Лана знала, что если он отправится на фронт, то уже не вернется – ни в Даларан, ни домой.
Завтрак окончен. Эльфийка встает и отправляется бродить по городу. Уда Зверюга провожает ее неприязненным взглядом. Она чем-то напоминает Агмара со своими двумя воргами, эта держательница таверны в квартале Похитителей Солнца. И ей тоже хочется выставить Лану вон.
Девушка идет, не поднимая головы. В городе много син’дорай и высших. В каждом темноволосом мужчине она видит Алантира, которому отказала в их последнюю ночь. Кому было бы легче, если бы он успел стать ее первым мужчиной? Но она отказала и теперь винит себя за это. И за то, что они оба оказались там. Из-за нее.
Лана видит только фигурную плитку мостовых. Мимо нее проплывают тонконогие фонари, вечерами горящие без масла и огня. Устремляются ввысь изящные мраморные скульптуры. Парят цветочные клумбы. Над ней возвышаются стройные башенки с аметистовыми куполами и светлая громада одноименной цитадели. В этом городе есть смена дня и ночи, а небо розоватое, как сладкая вода. В этом городе лето среди зимы. И магии почти столько же, сколько воздуха. Сюда так мечтала попасть Флайран, а Лана даже не смотрит. Она думает о сестре, но думает, было ли это правдой или игрой помутившегося разума – засевшая в памяти фраза: «подумай хоть раз о своем отце»… И если да, то откуда Мортифлай знать, что у нее остался только отец? Могла ли эта Отрекшаяся при жизни быть совсем другой Флай? Так бесившее Лану созвучие – могло ли это быть тонкой иронией? Вполне в духе старшей сестры. Но Эллана видела могилу в Тирисфальском лесу. Разведчик сам хоронил то, что осталось. Что осталось. Правая рука до плеча, та, на которой сестра носила браслет. Могло ли все остальное встать… и стать немертвым?
Но если нет, то для чего чернокнижнице было отзывать ее на склад? О чем они говорили? Кто нанес тот удар? Кто мог его нанести, кроме самой Мортифлай? Зачем? Почему ее не убили, но спрятали? Куда делась отречка, которая единственная могла бы ответить на все эти вопросы?
Возможно, она погибла там же. Драконы сожгли аптекарей, обслуживающих катапульты с Гнилью. Возможно, это ее кости хрустнули под латным сапогом рыцаря крови, которого она вольно или невольно спасла. Возможно, Эллана пропустила смерть сестры уже дважды.
Она сворачивает с солнечной улицы в прохладную арку, поднимается по узкой лесенке в девять ступеней и выходит на Площадку Краса. Здесь вербовщики призывают горожан и путешественников отправиться в Ледяную Корону и добавить свой вклад в победу над Плетью. Паренек из таверны ругается со старым орком. Тот не хочет вносить его в списки. Парню что-то около шестнадцати, он уже взрослый по меркам орков, он уже воин. У Врат Гнева остались оба его родителя. Он говорит, что хочет воевать, но на самом деле он хочет умереть. Вербовщик прогоняет его, как вчера и позавчера. Он не считает это правильным, но Уда пообещала оторвать и скормить его яйца своим воргам, если тот отправит мальчишку на фронт.
Молодой орк толкает Лану плечом – она стоит в проходе – и смотрит с ненавистью.
- Тебя бы он взял. Но ты – трусливая овца!
Его злые слова не будят в ней ни одной эмоции. Эльфийка просто пропускает его через узкую арку и еще некоторое время стоит на краю взлетной площади, смотрит на дракондоров. Те реют в своем загоне, как яркие флаги. Потом она разворачивается и тоже уходит.
Лана могла бы вернуться в Молот Агмара. Она представляет, как смотрели бы на нее в гарнизоне и что сказал бы командир. Она осталась одна из всего полка. Не потому что она великолепный боец. Потому что ее полк заживо сгнил под отравой Отрекшихся, когда она лежала в куче мусора за ящиками на складе. Но она бы все равно пошла на это, если бы пришел приказ. Приказа не было. Она снова стояла, как в начале своего пути – одна, без приказов, без карт, без всего. У нее остался только вексель от Кирин-Тора, который она носила под курткой, и то, что было на ней. Но в начале пути у нее была еще цель. У нее была месть и отчаянное желание нести Свет и ярость в эти проклятые земли. А теперь в ней не было ничего. Даже после известия о смерти сестры, Эллана не чувствовала себя так. Она была пустой. Смерзшейся изнутри. Мертвой. Она ходила по городу мечты, воплощению сказки и амбиций сильнейших волшебников, парящему Даларану – и не видела его, не видела его изящной архитектуры и ярких одежд горожан, не чувствовала магии и не наслаждалась покоем и безопасностью под защитным куполом. Она словно была здесь призраком. Телесным, тогда как душа осталась у Врат Гнева, а все остальное выжило по нелепой ошибке и ходит теперь здесь. По нелепой ошибке живет.
Об этом Эллана думала каждый день.
Она останавливается, потому что небо внезапно темнеет. Звучит голос архимага Ронина, усиленный магией:
- Жители Даларана! Поднимите глаза и взгляните на это небо!
Лана поднимает голову. Магический купол снят. Становится холодно, изо рта вырывается облачко пара. Но она не обращает внимания, она смотрит на небо, не в силах оторвать взгляда. Оно глубокое и черное. Там уже наступила полярная ночь. Там светят звезды, незнакомые и такие яркие, какие бывают только на дальнем севере. Их бриллиантовыми точками вышиты созвездия и разбрызганы длинные ленты туманностей. Это прекрасно.
- Сегодня, чтобы предотвратить гибель мира, пришлось противостоять самим его создателям! – вдохновенно вещает глава Совета Шести. - Наши бравые герои в глубинах Ульдуара, обители титанов, одолели их вестника, Наблюдателя Алгалона. Он был послан, чтобы решить судьбу нашего мира. Мира, обитатели которого не стали следовать шаблону титанов. Планеты, чье развитие отклонилось от изначального плана.
Голос архимага гремит над улицами Даларана. Распахиваются окна. Люди выходят из домов. И все, все поднимают лица, замирают, пораженные этой бездонной звездной пропастью над головой.
- С точки зрения логики наша планета не имеет права на существование. Но холодная логика не берет в расчет силу свободной воли. И теперь дело каждого – доказать, что наш мир заслуживает спасения. Что мы живем... не напрасно.
Улицу заливает мягкий зеленоватый свет. В небо бьет искрящийся луч энергии. Лана не знает, что это код отклика «Альфа». В ней эхом звучат последние слова Ронина. Небеса отвечают развернувшимся полотнищем северного сияния. Она продолжает смотреть. Даже когда все уже заканчивается. Когда небо снова затягивается розоватым куполом магии. Когда утихают разговоры, расходятся повыскакивавшие из домов обыватели и лавочники, снова берутся за свои повседневные дела, и жизнь возвращается в обычное русло.
Эллана смотрит. Потом резко разворачивается и идет обратно на Площадку Краса.
Ворги Уды одновременно повернули головы и тихо зарычали. Магхарка оглянулась на вошедшую девушку, зажимающую одной рукой рубаху на груди.
- Придержи собак, - хрипло сказала Лана. Она слишком долго не разговаривала. Теперь болели связки.
Уда, возможно, именно сегодня собиравшаяся выставить эту бледную погань на улицу, чтобы не пугала постояльцев своим пустым взглядом, молча обнимает воргов за мощные шеи и вместе с ними глазами провожает эльфийку до лестницы.
В их общей комнате на день остаются лишь двое – Лана знала, что найдет их здесь.
- На, - она выуживает из-за пазухи и за шкирку опускает на постель рядом с мальчиком-орком рыжего котенка.
- Это что? – парень недоуменно поворачивает голову, явно подозревая где-то подвох.
- Кот. Он голодный, испуганный и ему некуда идти. Я уезжаю. Если ты о нем не позаботишься, он сдохнет.
Молодой орк недоверчиво смотрит на маленького пушистого зверька. Тот не выглядит испуганным, он трогает кончик орочьего хвостика. Парень берет котенка за загривок и подносит к лицу, немедленно получая за это лапой. Удивленно щупает расцарапанный нос и усмехается.
- Такой мелкий, а уже дерется…
Лана, поглядывая на них краем глаза, разбирает свои доспехи. К ним никто не прикасался все эти дни. Эльфийка бережно стирает пыль, проверяет ремни и магические руны. Орк с котом успевают сбежать на кухню, когда она заканчивает и, облачившись в броню, кроме перчаток и шлема, подходит к таурену.
- Мир тебе, - произносит Эллана на орочьем, жалея, что не знает таурахэ. – Как тебя зовут, друг?
Таурен поднимает голову. Седина побила его густую шкуру, а длинная борода, заплетенная косицей, русая – и не скажешь, старик это или зрелый муж.
- Урек Громовой Рог – отвечает калимдорец шепотом, и Лана понимает, что он тоже очень давно не говорил.
- Пожалуйста, присмотри за пареньком. И если он таки бросит котенка, отнеси его обратно в лавку Мэй Франкис. Мы договорились.
Таурен кивает, внимательно глядя на нее темно-карими глазами. Пытается понять, что изменилось. Лана благодарно улыбается и идет вниз.
Кот с орчонком носятся между обеденных столов под мрачными взглядами воргов и разносчиц. Эллана встречается глазами с Удой.
- Эй, а ты куда вообще? – спрашивает юноша, заметив ее в проходе.
- На войну.
Молодой орк сжимает челюсти и смотрит на влезшего на стол котенка.
- Я тоже хочу… - тихо говорит он.
- Через пару недель твой кот подрастет и освоится, чтобы самостоятельно гонять Удовых разбойников. А пока кому-то нужно его защищать.
- Посмотрим еще, кто кого гонять будет, - ворчит хозяйка, но смотрит на Лану с одобрением. Девушка кивает ей, потом орку. И выходит из таверны. Вербовщик дал ей время до вечера. Она успевает посетить бронника, торговую улицу и даларанский банк. В выкупленной ячейке остается табард армии Песни Войны и остаток с обналиченного векселя. Вечером Эллана забирает свой щит с закрашенным черной краской фениксом и улетает в Ледяную Корону.